Фантазии или пророчества?

Космос безмолвен. Но если принять во внимание соответствие между музыкальной октавой и цветами спектра, впервые использованное русским композитором Александром Скрябиным, то безвоздушный и, следовательно, не проводящий звука космос может зазвучать и для музыкального искусства. Есть космос и воздушный, хотя пока трудно предугадать, как будет эстетически восприниматься прямое звучание природных процессов на Венере, Марсе, Юпитере и других планетах и их спутниках, атмосферы которых способны распространить звук. Во всяком случае, мир музыки тоже способен чрезвычайно обогатиться новыми звучаниями.

Можно было бы сегодня в порядке принципиальной постановки проблемы говорить и о балетном искусстве в условиях невесомости. Какая свобода и какие великолепные возможности открываются здесь для развития и раскрытия этого вида искусства!

Интереснейшие перспективы открываются космонавтикой в архитектуре и градостроительстве. Условия космоса делают возможным новые, немыслимые раньше, инженерные и дизайнерские решения. Например, исходя из идеи космических станций, уже воплощенной в практике, можно обсуждать вопросы о характере и облике городов-спутников, теперь не в пригородном, а в космическом понимании этого термина. Само создание городов проходило исторически как образование единиц более независимых от внешнего воздействия, чем первобытные пещеры и мелкие сельские поселения. Эта тенденция в градостроительстве в последние годы находит яркое выражение в проектах городов-зданий со своим микроклиматом и оранжереями для районов Крайнего Севера. Город выходит во все более трудную для обитания среду и одновременно ограждает себя от неблагоприятных и экстремальных воздействий этой среды. Так что выход человека в космос в некотором отношении не будет неожиданным поворотом в развитии градостроительства, а явится логическим продолжением одной из важных его тенденций.

Но будет и свое, чисто космическое. Космонавт Константин Феоктистов говорил как-то о «роевом принципе» космического строительства: промышленные предприятия, энергетические установки, жилые комплексы, оранжереи, научные лаборатории могут свободно «плавать» в непосредственной близости друг от друга, образуя некое скопление, «рой». Это позволит устранить взаимные отрицательные воздействия объектов различного назначения и помехи, например, между жилыми помещениями, где желательна небольшая искусственная гравитация, достигаемая путем вращения «дома» вокруг своей оси, с одной стороны, и лабораториями, где приборы требуют абсолютного покоя, защиты от микрогравитации, встрясок и т.п. - с другой. В то же время все здания располагаются по соседству друг с другом и связь между ними легко осуществима. Приблизительно шарообразный, растущий во всех направлениях, без улиц, город-рой - такого земное градостроительство и земная архитектура еще не знали.

Космическое пространство, окружающее такие города, будет оставаться мертвым; здесь не будет пригородных зон отдыха. Поэтому в космических городах особенно будет ощущаться нужда в пластичных и «живых» архитектурных элементах, таких, как, например, колонна, имеющая богатейшую историю в земной архитектуре. А быть может, люди найдут новые формы и способы создания гармоничных ансамблей, «снимающих» космическое однообразие, пустоту, холод и мрак.

Современная космическая техника благодаря обилию новых и свежих конструктивных решений дает немало поводов для новых эстетических оценок. Невесомость и вакуум, эти основные свойства космического пространства, предъявляя жесткие требования к прочности и надежности систем, вместе с тем допускают широкую свободу форм, в которых зачастую более наглядно, чем в земных конструкциях и механизмах, проявляется их внутренняя рациональность.

На нашей планете мы не привыкли к разбросанности форм, чрезмерному выносу отдельных элементов конструкций. Сила тяжести, сила ветра и другие планетные условия диктуют свои нормы, угловатость движущихся объектов допустима, на Земле только при малых скоростях (старинные кареты или первые автомобили). Современный транспорт Земли связан с обтекаемостью и плавными переходами линий: таковы морские и воздушные лайнеры, современные автомобили. Сложились и соответствующие понятия изящества, красоты и удобства. Характерно, что до космического века воображаемые ракеты и космические аппараты изображались столь же обтекаемыми и грациозными, как и новейшие самолеты.

Однако космическая практика сказала свое слово.

Как только сбрасывается обтекатель с головной части космического корабля, вышедшего на орбиту, вступают в действие свои законы, в том числе эстетические. Первый спутник имел идеальную форму шара. Именно так человек делал пробный шаг в неизвестное. Постепенно конкретизировались знания о процессах и условиях космоса, а также требования, предъявляемые человеком к космосу. Рос круг задач, усложнялась аппаратура. Лунный модуль американского «Аполлона», советский «Луноход» сначала были неожиданны для человека с точки зрения традиционной эстетики. Однако, когда, например, сетчатые колеса «Лунохода» проложили многокилометровую колею по лунной поверхности, а выставленные глаза телеобъективов дали подробную панораму района его путешествия, впечатление неожиданности конструктивных решений исчезло, лишний раз подтверждая, что осознание целесообразности форм обеспечивает им и соответствующую эстетическую оценку.

Итак, не только в науке и технико-производственной сфере, но и в культуре и искусстве начался, быть может, медленный, но необратимый процесс взаимопроникновения чисто геоцентрического мировосприятия и космического видения мира.

Но не означает ли это некоего психологического и мировоззренческого «растворения» человека в мироздании? Может ли, должен ли «человек космический» за бытовую привязанность к Земле, притом не только к земному шару, а и к своей стране и к своим родным местам? Совсем наоборот! Космонавтам на орбите снятся земные летние дожди, как Виталий Севастьянов сумел разглядеть в иллюминатор, где он родился. Космонавты обогащаются обостренным чувством земного. Большой космос учит любить «малое» - друзей, близких, привычные и неповторимые пейзажи. А такие абстрактные понятия, как «биосфера», «человечество», приобретают, при взгляде из космоса черты пронзительной реальности: их буквально видишь или, точнее, физически ощущаешь их существование.

Космонавтика, космическая практика учит конкретности и бережности чувств и мыслей по отношению к человечеству и человеку, биосфере и деревянному домику среди кипарисов. Поэтому «человек космический» ни в коем мере не есть «человек космополитический», которому мир всегда видится лишь в общих, чертах, то есть воистину абстрактно, а значит - все видится никак ни в эмоциональном, ни в культурном отношениях.