Человек-машина

В космической экспансии человечества имеется одна особенность, прямо относящаяся к судьбам личности. Можно ли представлять себе обживание, космоса как некую новую «робинзонаду», когда не столь уж многочисленные человеческие коллективы начинают автономно жить на небесных телах и в открытом космосе, не испытывая постоянной технической, материальной и духовной потребности в связях с Землей, с друг другом? Робинзон Крузо прожил 28 лет на необитаемом острове не потерял человеческого лица. Реальные прототипы Крузо раньше этого срока теряли в подобных ситуациях человеческий облик и человеческий язык. Скорее всего интеллектуальная и духовная деградация ожидает и малые коллективы в космосе, если они пожелают «уйти» от остального человечества, и тогда окажется прав Эйсли, предостерегавший против опасных для человеческой личности сторон освоения космоса.

Да, такая опасность, строго говоря, существует. Индивидуализм, отчуждение личности - это её серьезная болезнь в современном мире. И эта болезнь нередко «проецируется» на космос. Поэтому в фантастике бытуют сюжеты о космических пиратах, авантюристах. А француз Марк Сабатье-Левек, чья поэма «Оратория для рождественской ночи» привлекла к себе внимание такого крупного физика, как Роберт Оппенгеймер, изображает космический и прочий прогресс человечества в виде беспорядочных колебаний «человеческой протоплазмы», которая периодически уничтожает и рассеивает себя. Такая картина вызывает у автора этой поэмы горячее желание «вернуться к моим бактериальным истокам».

Итак, от личности к бактерии! Вряд ли такие призывы вдохновят нас. Во всяком случае, они совершенно непригодны стать рабочей гипотезой дальнейшего освоения космоса. Мы сами строим наше грядущее, опираясь при этом на главные исторические тенденции. А тенденции эти вполне определенны. Космос сближает народы. Уже теперь все крупные начинания в космосе требуют объединенных усилий специалистов различных стран. Уже теперь складываются интернациональные коллективы в космосе. Такова космическая действительность. Труд и общение в труде сделали людей людьми. Освоение и обживание космоса - процесс беспрецедентный. И если некоторые лелеют индивидуалистическую мечту об изолированных от всего на свете - космических «пристанищах», то они забывают, что крупномасштабная деятельность в космосе, эффективное использование энергетических, гравитационных и прочих выгод и преимуществ космического пространства, под силу только большим коллективам, которых поддерживает участием, опытом, техникой, информацией, по сути дела, все человечество. И чем более значительной и длительной будет работа и жизнь человека в космосе, тем более коллективистской и интернациональной она должна быть по своему характеру.

Различия в новом природном окружении человека необычайно расширят мир человеческих ощущений и интересов, но это будет человеческий мир - мир контактов, взаимопомощи, культурного общения, который, помимо прочего, приведет к невиданному расцвету человеческой личности.

Такое обогащение личности, обязанное космонавтике, подспудно совершается в нас уже теперь. При эксплуатации космической техники решаются сложнейшие эргономические (эргономика - это инженерия рабочего процесса с участием человека) задачи отношений между человеком и машиной. Здесь почти в чистом виде функционирует система «человек -машина». Иногда название этой системы вызывает тревогу. Что же получается - человек есть машина?

Прежде чем дать ответ на этот вопрос (безусловно отрицательный), вспомним, что в XVIII веке французский философ Жюльен Оффре де Ламетри выпустил сочинение именно с таким названием: «Человек-машина». В нем он утверждал, что человек действительно подобен машине, ибо все его умственные и физические действия можно свести к механическим. Как философ Ламетри принадлежал к направлению механистического материализма, который давно уже сменился материализмом диалектическим. Но в век научно-технической революции о Ламетри стали вспоминать - чаще всего с опасением, что его ненаучное, с современной точки зрения, понимание человека может все-таки оказаться реальностью. Да, в наш век машины усложняются, они не только работают, но и «думают» (системы искусственного интеллекта). Концентрацией машинной сложности и многофункциональности можно назвать современную космическую станцию. Но это не значит, что человек уподобляется машине. Наоборот, машина все больше и больше уподобляется человеку, и для нее он остается идеальным, но никогда не достижимым эталоном, подобно тому как человек был эталоном и образным олицетворением всех природных сил во времена древнего мифотворчества.

Фантазирующие кибернетики, а вслед за ними и некоторые писатели-фантасты, прекрасно понимая, что уровень человеческого мышления недосягаем для любой «умной» машины, предложили физически соединить машину с человеком и назвали этот симбиоз киборгом (соединение кибернетического устройства с организмом). Киборг имеет от человека только мозг, питаемый нужными ему растворами, все остальное заменяется механизмами. Такой киборг, по их мысли, вполне пригоден быть космонавтом для сверхдальних путешествий к другим звездам и галактикам. Что ж, быть может, он до них и долетит, но это будет не человек. Человеку нужны эмоции, чувства, ощущения, мир людей, мир природы. А киборг (без этого названия и без всякого понятия о космонавтике) был показан еще в начале XIX века в романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или современный Прометей», о котором тоже теперь часто вспоминают. Там искусственно созданное разумное существо мстит людям за свою трагедию - за непохожесть на людей. Кстати, это сегодня может служить предостережением и увлекающимся энтузиастам генной инженерии, рассуждающим о создании «новых людей» путем манипуляций с генетическим кодом.

Космонавтика, разумеется, не делает человека машиной. Иначе было бы проще ограничить исследование и использование космоса исключительно автоматическими средствами.